Desce aos baixos da urbe, caminho já conhecido, sossego dominical e provinciano, só lá para tarde, depois do almoço, virão os moradores dos bairros a ver as montras das lojas, levam toda a semana à espera deste dia, famílias inteiras com crianças ao colo ou trazidas por seu pé, cansado ao fim do dia, roído pelo mau sapato o calcanhar, depois pedem um bolo-de-arroz, se está de boa maré o pai e quer fazer figura pública de próspero acabam todos numa leitaria, galões para toda a gente, e assim se poupará no jantar, quem não come por ter comido, diz o povo, não tem doença de perigo, mais fica para amanhã.
Уже знакомой дорогой он спускается в нижнюю часть города, по-воскресному, по-провинциальному тихого - лишь во второй половине дня, после обеда, придут сюда поглазеть на витрины обитатели окраин, целую неделю ждавшие этого часа, придут целыми семьями, неся детей на руках или ведя их за ручку, так что они путаются у них в ногах, еле тащатся, потому что уже устали к концу дня, и грубый задник башмака просто-таки вгрызается в нежную лодыжку, а потом еще попросят сахарной ваты, а если отец семейства в духе и желает к тому же изобразить на людях благосостояние, то завершится все это за столиком в молочном кафе и позволит сэкономить на ужине, недаром же говорится, будто ужин надобно отдать врагу, на завтра больше останется.